Цель исследования: сопоставить количество инсулин-положительных (инсулин+) клеток печени и экзокринной части поджелудочной железы с концентрацией глюкозы и гликированного гемоглобина (HbA1с) в крови, а также с количеством Pdx1-положительных (Pdx1+) клеток в этих органах при различных типах сахарного диабета в эксперименте.

Материалы и методы. Эксперимент проводился на 25 самцах крыс (линия Вистар, масса (303,0 ± 25,3) г), которые были разделены на три группы: 1-я – интактные животные, 2-я – животные с экспериментальным сахарным диабетом 1-го типа, 3-я – животные с экспериментальным сахарным диабетом 2-го типа. В работе осуществляли биохимический, иммуноферментный, иммуногистохимический и статистический анализы.

Результаты. В печени и экзокринной части поджелудочной железы крыс с экспериментальным сахарным диабетом 1-го и 2-го типов обнаружены инсулин+ и Pdx1+-клетки. Наибольшее количество инсулин+-клеток в печени отмечается при сахарном диабете 2-го типа. Установлена корреляция между количеством инсулин+- клеток в печени и концентрацией HbA1с в крови при сахарном диабете 1-го и  2-го типов.

Заключение. Инсулин+-клетки определяются в печени и экзокринной части  поджелудочной железы интактных животных и крыс, у которых воспроизведена модель  сахарного диабета 1-го и 2-го типов. Животные с экспериментальным сахарным  диабетом 2-го типа характеризуются большим количеством инсулин+-клеток печени по сравнению с крысами с экспериментальным сахарным диабетом 1-го типа. В зависимости от типа сахарного диабета в печени меняется локализация инсулин+- клеток. При экспериментальном сахарном диабете 2-го типа инсулин+-клетки печени расположены во всех частях печеночной дольки, тогда как у животных с экспериментальным сахарным диабетом 1-го типа эти клетки обнаруживаются преимущественно перипортально. Вероятно, экспрессия Pdx1+ в ацинарных клетках поджелудочной железы и клетках печени представляет собой механизм их перепрограммирования в инсулин+-клетки при экспериментальном сахарном диабете.

Цель. Разработать экспериментальную модель метаболического синдрома (МС) у крыс на основе высокожировой и высокоуглеводной диеты.

Материалы и методы. Исследование выполнено на 20 самцах крыс линии Вистар, которые были распределены на контрольную и опытную группы. Крысы контрольной группы находились на стандартной диете. Крысы опытной группы в течение 12 нед получали высокожировую и высокоуглеводную диету, содержащую животный жир (17%), фруктозу (17%) и 20%-й раствор фруктозы вместо питьевой воды. В конце исследования у животных измеряли массу тела, артериальное давление (АД), проводили глюкозотолерантный (ГТТ) и инсулинотолерантный (ИТТ) тесты. В плазме крови определяли отдельные показатели липидного обмена, в печени – содержание триацилглицеролов (ТАГ) и холестерина (ХС).

Результаты. Содержание животных на высокожировой и высокоуглеводной диете в течение 12 нед приводило к повышению АД, увеличению удельной массы висцеральной жировой ткани. Выполнение ГТТ и ИТТ позволило выявить у крыс с МС гипергликемию, нарушение толерантности к глюкозе и инсулинорезистентность. Было обнаружено увеличение концентрации ТАГ в плазме крови крыс опытной группы, при этом уровень общего ХС не отличался от контроля. У крыс с МС наблюдалось увеличение удельной массы печени, а также содержания в ней ТАГ и ХС.

Заключение. Полученная экспериментальная модель диет-индуцированного метаболического синдрома воспроизводит большинство типичных признаков МС у человека и может быть полезна в изучении патофизиологических основ развития МС и методов его профилактики и лечения. 

Цель. Оценить потенциал селекции пары «донор – реципиент» с учетом количества эпитопных несовпадений.

Материалы и методы. Проведено обсервационное ретроспективное когортное исследование, в которое включено 824 совершеннолетних реципиента трупной почки, совместимых по группе крови. Конечной точкой считали утрату трансплантата. В случае смерти реципиента с функционирующим трансплантатом наблюдение подвергали цензурированию. Подсчет количества эпитопных несовпадений (EpMM) проводили с  использованием информации из общедоступных ресурсов о популяционной частоте  гаплотипов и репертуаре эпитопов с подтвержденной иммуногенностью. Составлялись все возможные сочетания генотипов донора и реципиента, подчитывали вероятность  каждого сочетания. Затем для каждого сочетания с ненулевой вероятностью определяли количество эпитопов донора, отсутствующих у реципиента. После этого вычисляли взвешенное среднее EpMM, где весовым коэффициентом была нормированная  вероятность появления каждого сочетания.

Результаты. Все пары «донор – реципиент» имели HLA несовместимости (HLA MM): 1,9% – 1 HLA MM, 6,7% – 2 HLA MM, 29,9% – 3 HLA MM, 38,5% – 4 HLA MM, 18,1% – 5 HLA MM, 4,9% – 6 HLA MM. Различия в HLA MM влияли на выживаемость трансплантатов: log-rank test p < 0,0001, Breslow test p < 0,0001. Медиана (Me) и интерквартильный размах [Q1; Q3] EpMM составили 6 [4; 7], 12 [7,74; 17,25], 18 [14; 22], 24 [20; 30], 30,5 [25; 37] и 36 [26,5; 44,5] для 1, 2, 3, 4, 5 и 6 HLA MM соответственно. Увеличение HLA MM было связано с ростом риска появления донор-специфических анти-HLA антител  (ДСА). Отношение рисков (HR) = 1,21 [95%-й доверительный интервал (95%-й ДИ) 0,7; 1,9], 1,71 [95%-й ДИ 1,22; 2,36], 2,04 [95%-й ДИ 1,42; 2,73], 2,25 [95%-й ДИ 1,63; 2,96], 2,59 [95%-й ДИ 2,03; 3,29] при 2, 3, 4, 5 и 6 HLA MM соответственно по отношению к HLA MM = 1. Увеличение EpMM также было связано с ростом риска появления ДСА. HR = 1,66 [95%-й ДИ 1,09; 2,47], 2,1 [95%-й ДИ 1,46; 2,91], 2,41  [95%-й ДИ 1,86; 3,03], 2,61 [95%-й ДИ 2,12; 3,12], 2,77 [95%-й ДИ 2,26; 3,33] при 10–19, 20–29, 30–39, 40–49 и >50 EpMM соответственно по отношению к EpMM < 10. Увеличение HLA MM было связано с ростом риска утраты трансплантата. HR = 1,24 [95%-й ДИ 0,7; 2,15], 1,48 [95%-й ДИ 0,86; 2,33], 1,88 [95%-й ДИ 1,32; 2,52], 2,41 [95%-й ДИ 2; 2,93], 2,98 [95%-й ДИ 2,59; 3,46] при 2, 3, 4, 5 и 6 HLA MM  соответственно по отношению к HLA MM = 1. Для демонстрации эффективности учета EpMM мы проанализировали выживаемость трансплантатов у пациентов с HLA MM = 4. Выживаемость при 10–24 и 25–43 EpMM различалась статистически значимо, но только на поздних этапах посттрансплантационного периода: logrank test p = 0,0067, Breslow  test p = 0,0982. Медиана выживаемости для EpMM 10–24 составила 10,33 [95%-й ДИ 9,05; 11,61] лет, для EpMM 22–43 – 8,67 [95%-й ДИ 7,68; 9,66] лет, HR = 1,537 [95%-й
ДИ 1,114; 2,12]. При этом главным образом увеличивалась не медиана выживаемости, а доля больных с функционирующим трансплантатом: при 10–24 EpMM через 15 лет 18,28% [95%-й ДИ 8,2; 31,67] трансплантатов функционировало, тогда как при 25–43 EpMM – только 4,75% [95%-й ДИ 0,94; 13,64]. 

Заключение. В рутинной практике трансплантационного центра с небольшим, обособленным листом ожидания учет эпитопных несоответствий может улучшить результаты трансплантации почки: снизить риск появления донор-специфичных анти-HLA антител и повысить выживаемость трансплантатов. Применение этого метода позволяет дополнительно ранжировать кандидатов на трансплантацию в зависимости от количества эпитопных несовпадений в рамках фиксированного количества HLA  несовпадений и выбрать оптимального. Вместе с тем существует теоретическая  возможность использования этого метода в качестве альтернативы традиционной оценке тканевой совместимости донора и реципиента. Необходимы дополнительные исследования.

Актуальность. Выявление предсказательных молекулярных маркеров люминального рака молочной железы (РМЖ) позволит оценить риск развития отдаленных метастазов и определить персонализированный подход к прогнозированию течения заболевания при проведении гормонотерапии.

Цель. Изучить взаимосвязь транскрипционных факторов GATA3, FOXA1, ELF5 в опухоли с возникновением отдаленных метастазов у больных люминальным подтипом РМЖ при  проведении адъювантной гормонотерапии.

Материалы и методы. В исследование включена 101 больная РМЖ (возраст от 30 лет  до 81 года, средний возраст (54,8 ± 10,3) года), стадии T1–4N1–3M0. Срок наблюдения  составил не менее 5 лет. Критериями включения в исследование явились: люминальный молекулярно-генетический подтип опухоли, отсутствие предоперационного лечения. Критерий исключения – IV стадия заболевания. Исследование транскрипционных  факторов проводилось иммуногистохимическим методом с использованием  поликлональных антител фирмы Flarebio (Австрия) к GATA3, FOXA1 и ELF5. 

Результаты. Выявлено значимое снижение процента экспрессии FOXA1 и ELF5 в опухоли при развитии отдаленных метастазов (p = 0,000015 и p = 0,000002 соответственно). Кроме того, показано, что большая частота развития гематогенных  метастазов сопряжена с гетерогенной экспрессией в опухоли FOXA1 (χ2 = 6,42; p = 0,01) и ELF5 (χ2 = 14,46; p = 0,0001). Подобных отличий в отношении экспрессии  GATA3 не обнаружено.

Заключение. Уровень и характер экспрессии транскрипционных факторов FOXA1 и ELF5 в первичной опухоли могут рассматриваться в качестве потенциальных молекулярных маркеров в оценке риска гематогенного метастазирования у больных  люминальным подтипом карциномы молочной железы.

Цель. Изучить нейрофизиологические корреляты ингибиторного контроля для определения особенностей процессов торможения при алкогольной зависимости.

Материалы и методы. Обследованы 77 пациентов (42 мужчины и 35 женщин) с  алкогольной зависимостью (F10.2 по МКБ-10). Пациенты обследованы с помощью теста  для оценки ингибиторного контроля – Go/No – go. По результатам этого теста пациенты были разделены на две группы: группа 1 – без нарушения ингибиторного контроля, группа 2 – с нарушением ингибиторного контроля. Во время выполнения теста проводилась запись электроэнцефалограммы по системе «10–20». Анализировались значения спектральной мощности и когерентности θ-, α- и β-ритмов.  Статистическая обработка проводилась с применением непараметрического U-критерия Манна – Уитни и W-критерия Вилкоксона.

Результаты. У пациентов с нарушенным ингибиторным контролем происходило снижение спектральной мощности α-ритма во фронтальной коре головного мозга (р = 0,003), тогда как у пациентов без нарушений ингибиторного контроля – в центральной  коре (р = 0,036). Пациенты с нарушенным ингибиторным контролем реагировали повышением β-мощности на когнитивный стимул в затылочной (р = 0,014), левой височной (р = 0,009) и правой височной (р = 0,008) коре, при этом у пациентов без нарушений ингибиторного контроля наблюдалось повышение β-мощности только в  затылочной (р = 0,007) и левой височной (р = 0,002) коре. По данным когерентности, у пациентов с нарушением ингибиторного контроля наблюдается большая вовлеченность  мозговых структур во время выполнения теста Go/No – go во всех частотных диапазонах.

Заключение. Пациенты с нарушением и без нарушения ингибиторного контроля имеют региональные различия в изменениях биоэлектрической активности головного мозга в процессе выполнения теста Go/No – go.

Цель – изучение молекулярных механизмов нарушения структурно-функциональной целостности гематоэнцефалического барьера (ГЭБ) при хронической нейродегенерации  альцгеймеровского типа, ассоциированной с развитием церебральной ангипопатии. 

Материалы и методы. Опытная группа – генетическая модель болезни Альцгеймера (БА) – мыши линии B6SLJ -Tg(APPSwFlLon,PSEN1*M146L*L286V)6799Vas, самцы в возрасте 9 мес. Контрольная группа – мыши линии C57BL/6 x SJL, самцы в возрасте 9 мес.

Результаты. У животных с генетической моделью БА в зубчатой извилине гиппокампа  общая длина сосудов в 2,5 раза больше, чем у контрольной группы (p < 0,01), при этом  средний диаметр сосудов во всех областях гиппокампа меньше по сравнению с контролем (p < 0,05). Выявлено, что при генетическом моделировании  нейродегенерации в СА2 зоне гиппокампа наблюдается увеличение относительной  площади ткани с повышенной проницаемостью ГЭБ (17,80 [9,15;36,75]) по сравнению с контролем (1,38 [0,04;7,60]) при p < 0,05. Подобное различие (p < 0,05) наблюдается и в зоне СА1 гиппокампа. У животных опытной группы выявлена тенденция (p > 0,05) к снижению количества CD31+ эндотелиальных клеток в зубчатой извилине гиппокампа (21,52 [17,56; 24,50]) по сравнению с контролем (23,08 [21,18; 29,84]). Аналогичная ситуация наблюдается в зонах СА2 и СА3 гиппокампа.

Заключение. Нейродегенеративные изменения в гиппокампе животных с генетической  моделью БА ассоциированы с нарушением микроциркуляции в ткани головного мозга в  результате сокращения диаметра и разветвленности сосудов, повреждения и повышения проницаемости ГЭБ.

Цель. Изучить уровень восстановленного и окисленного глутатиона (GSH и GSSG соответственно), а также тиоловый статус в опухолях рака желудка (РЖ) различных гистологических типов и разной степени дифференцировки.

Материалы и методы. Показатели определены методами иммуноферментного анализа в образцах опухоли, перитуморальной зоны и визуально интактной ткани. Образцы получены во время операции у 52 больных РЖ, в том числе у 18 – с аденокарциномой (АК) G1-2, 8 – с АК G3, 6 – с перстневидноклеточным раком (ПКР), 14 – с сочетанным поражением желудка (СПЖ) и 6 – с компонентом недифференцированного рака G4.

Результаты. В группах больных с низкодифференцированными и недифференцированными опухолями содержание GSH в ткани опухоли и перифокальной зоны было выше, чем в группе больных с высоко- и умеренно дифференцированными опухолями. При АК G3 и ПКР уровень GSH в опухолевой ткани значимо превышал уровень в визуально интактной ткани. При этом в визуально интактной ткани больных ПКР содержание GSH было ниже, чем при АК G1-2 и СПЖ. При СПЖ уровень GSH во всех тканях был выше, чем при АК G1-2.
Наиболее низкий уровень GSSG в ткани опухоли отмечен при ПКР: на 27,5% ниже, чем при АК G1-2, и на 30,3% относительно АК G3. При АК G4 наблюдалось самое высокое содержание GSH во всех исследованных тканях: в опухоли – на 29,9%, в перифокальной зоне – на 40,7%, а в визуально интактной ткани не только GSH, но и GSSG на 22,5–25,5% по сравнению со значениями у больных АК G1-2. Для G4 также характерен высокий уровень тиолового статуса в ткани опухоли – на 80,2 и 89,9%  выше, чем в визуально интактной ткани и перитуморальной зоне, и он был значимо  выше (на 68–96%), чем при АК G1-2, АК G3, ПКР и СПЖ. Наиболее информативным оказалось соотношение восстановленной и окисленной форм глутатиона.

Заключение. При снижении дифференцировки АК (в ряду G1-2, G3, G4) и изменении гистологического типа опухоли (АК, СПЖ и ПКР), т.е. при увеличении агрессивности неоплазмы, происходит усиление восстановительных процессов в опухолевой ткани, о чем свидетельствует статистически значимо более высокий коэффициент GSH/GSSG и уровень тиолового статуса в случае АК G4.

Цель. Изучение вентиляционной функции легких у пациентов с различной степенью тяжести хронической обструктивной болезни легких (ХОБЛ) и при ее сочетании с раком легкого (РЛ), а также установление особенностей респираторных нарушений с помощью спирографии и бодиплетизмографии.

Материалы и методы. Проведено клинико-функциональное исследование 57 лиц (10  здоровых (группа контроля), 30 больных с ХОБЛ и 17 больных, у которых РЛ сочетался  с ХОБЛ) при помощи диагностического комплекса Masterlab Pro (Erich Jaeger, Германия).

Результаты. При начальной стадии ХОБЛ наиболее информативно снижение максимального объема скорости на уровне 75% от форсированной жизненной емкости легких (МОС75) – вентиляционного показателя, характеризующего проходимость мелких дыхательных путей. При прогрессировании бронхиальной обструкции отмечались как обструктивные, так и рестриктивные нарушения, характеризующиеся снижением объема форсированного выдоха за первую секунду, жизненной емкости легких, изменением структуры общей емкости легких в виде увеличения отношения остаточного объема легких к общей емкости легких и повышения бронхиального сопротивления. У пациентов, страдающих РЛ в сочетании с нетяжелой ХОБЛ, показатели вентиляции легких и бронхиальное сопротивление не отличались от пациентов с ХОБЛ, имеющих аналогичную степень бронхиальной обструкции. При РЛ в сочетании с более тяжелой ХОБЛ, в отличие от пациентов, страдающих аналогичной тяжестью ХОБЛ,  установлено снижение проходимости бронхов крупного, среднего и мелкого диаметра (пиковая  объемная скорость, МОС25, МОС50, МОС75), свидетельствующее о развитии генерализованной бронхиальной обструкции. 

Заключение. Современная диагностика нарушений вентиляции легких у больных РЛ в  сочетании с ХОБЛ должна быть направлена на выявление, а медикаментозная терапия – на максимальное нивелирование обратимых компонентов бронхиальной обструкции с целью повышения функционального резерва системы дыхания и снижения риска послеоперационных осложнений, вызванных ХОБЛ.

Введение. Химиотерапия является одним из основных видов лечения распространенного рака яичников (РЯ). У каждой пятой пациентки развивается химиорезистентность после платиносодержащей терапии первой линии. Система детоксикации глутатиона играет важную роль в утилизации платиновых препаратов из  опухолевых клеток. 

Цель. Оценить окислительно-восстановительный статус плазмы крови и асцитической  жидкости у больных РЯ до и после неоадъювантной платиносодержащей химиотерапии  (НАХТ).

Материалы и методы. Мы определили активность глутатионовой системы и уровень тиоредоксина в плазме крови до и после НАХТ и в асцитической жидкости до НАХТ у 30 пациентов на III–IV стадиях (по FIGO) рака яичников. Пациенты были разделены на три группы: БР – без рецидивов в течение 2 лет после завершения химиотерапии; Р1 – рецидив заболевания в течение 6 мес после завершения химиотерапии первой линии; Р2 – рецидив после 6 мес от момента завершения химиотерапии первой линии.

Результаты. Установлено увеличение активности GT и снижение уровня GSH в плазме  после химиотерапии у пациентов с Р1, а также противоположная динамика GT и GSH в  группе Р2. Уровень тиоредоксина в плазме у всех пациентов был ниже, чем в контрольной группе; различия в уровнях между группами не были статистически значимыми. Аллельный вариант 105Val гена GSTP1 выявлялся с более высокой частотой у пациентов с РЯ, чем в контроле, и чаще в группе Р2, чем у Р1.

Заключение. Повышение активности GST и GR в плазме больных РЯ может быть  прогностическим маркером раннего рецидива. Динамика тиоредоксина не коррелирует с  ответом на химиотерапию. Присутствие аллеля 105Val в гене GSTP1 является фактором риска развития рака яичников, но защитным фактором против раннего рецидива.

Введение. Миртазапин используется для лечения пациентов с депрессивными расстройствами. Немалая доля пациентов данной группы не отвечает должным образом на терапию миртазапином, при этом у многих отмечается развитие нежелательных лекарственных реакций типа А. По результатам ранее проводимых исследований показано, что в биотрансформации миртазапина принимает участие гликопротеин P, активность которого в высокой степени зависит от полиморфизма кодирующего его гена.

Цель. Изучить влияние полиморфизма гена ABCB1 на эффективность и безопасность  терапии миртазапином у пациентов с депрессивными расстройствами, коморбидными с  алкогольной зависимостью. 

Материалы и методы. В исследование было включено 119 пациентов мужского пола с депрессивными расстройствами, коморбидными с алкогольной зависимостью (средний возраст (38,7 ± 16,0) лет). В качестве терапии использовали миртазапин в дозе (37,8 ± 13,8) мг/сут. Оценка профиля эффективности производилась с помощью  психометрических шкал. Профиль безопасности оценивался с помощью  валидизированной шкалы UKU Side-Effect Rating Scale. Генотипирование проводилось методом полимеразной цепной реакции в режиме реального времени.

Результаты. По результатам исследования не получены статистически значимые результаты в показателях оценки эффективности и безопасности (баллы по шкале HAMD в концу курса терапии: (CC) 2,5 [2,0; 4,0], (CT) 2,0 [1,0; 3,0] и (TT) 2,0 [1,0; 3,0], p > 0,999; по шкале UKU: (CC) 3,0 [2,8; 3,0], (CT) 3,0 [3,0; 3,0] и (TT) 3,0 [3,0; 3,0], p > 0,999).

Заключение. Продемонстрировано отсутствие влияния полиморфизма 3435C>T гена ABCB1 (rs1045642) на показатель клинической эффективности и безопасности миртазапина.

Цель. Исследование ассоциации метилирования промотора гена ABCA1 с внезапной сердечной смертью (ВСС).

Материалы и методы. Дизайн исследования построен по принципу «случай – контроль». Группа ВСС включала 150 мужчин (средний возраст (46,7 ± 9,2) года), умерших внезапной сердечной смертью согласно данным судебно-медицинской экспертизы (основные патологоанатомические диагнозы – острая недостаточность  кровообращения, острая коронарная недостаточность). Контрольная группа включает  150 мужчин (средний возраст (42,6 ± 1,2) года), умерших внезапно, но не вследствие сердечно-сосудистой патологии. ДНК выделена методом фенол-хлороформной экстракции из ткани миокарда. Оценка статуса метилирования промотора гена ABCA1 проведена методом метил-специфической полимеразной цепной реакции. Полученные результаты статистически обработаны в SPSS 16.0 с применением критерия Пирсона, критерия Фишера с поправкой Йетса на непрерывность. В качестве уровня значимости использован р < 0,05.

Результаты. При сравнении групп выявлены статистически значимые различия по статусу метилирования промотора гена ABCA1 между группами (р = 0,015). В группе  ВСС доля лиц, у которых промотор гена ABCA1 метилирован, статистически значимо больше по сравнению с контрольной группой (p = 0,020; ОШ = 5,86; 95%-й доверительный интервал (1,28–26,89)).

Заключение. Метилирование промотора гена ABCA1 ассоциировано с внезапной сердечной смертью. 

Цель. Оценить изменения тиолового статуса, выявить корреляционные связи между содержанием SH-групп и уровнем метаболитов оксида азота (NO), васкулоэндотелиальным фактором роста А (VEGF-А) плазмы крови пациентов с критической ишемией нижних конечностей (КИНК) после аутовенозных реконструкций артерий бедренно-подколенного сегмента в условиях артериального русла. 

Материалы и методы. Обследованы 54 пациента с КИНК, которые разделены на три группы: шунтирование с использованием синтетического протеза, аутовенозное шунтирование по методу реверсированной вены и аутовенозное шунтирование по методу in situ. Забор периферической венозной крови производили на 1-е, 10-е сут, через 1, 3 и 6 мес после операции. Уровень метаболитов оксида азота оценивали фотоколориметрическим методом по реакции с реактивом Грисса на микропланшетном анализаторе (Awareness Technology, США). Определение концентрации VEGF-A осуществлялось путем иммуноферментного анализа (Personal Lab., Италия) с использованием Human VEGF-A Platinum ELISA. Содержания тиоловых (SH-) групп определяли с помощью реактива Эллмана (SERVA, Германия) на  спектрофотометре СФ-2000 (г. Санкт-Петербург, Россия).

Результаты. Концентрация VEGF-А и уровень SH-групп возрастают на 10-е сут, через 1 мес в группе пациентов, оперированных с использованием синтетического протеза. Уровень метаболитов NO, концентрация VEGF-А, содержание SH-групп статистически значимо возрастают, а затем снижаются до исходных значений в группе пациентов, оперированных по методу реверсированной вены. В группе пациентов, оперированных по методу in situ, уровень метаболитов оксида азота повышается, концентрация VEGF-А увеличивается на 10-е сут, уровень SH-групп возрастает и выявлена положительная  корреляционная связь между содержанием SH-групп и концентрацией VEGF-А.

Заключение. Метаболиты NO способствуют нарастанию SH-групп и VEGF-A у пациентов, оперированных по методу реверсированной вены, а у пациентов в группе in situ не влияют на концентрацию VEGF-A и уровень SH-групп, что может иметь клиническое значение при назначении доноров NO. Выявленные закономерности изменения уровня восстановленных тиолов, метаболитов оксида азота, VEGF-A в
совокупности с анализом ранних и поздних послеоперационных осложнений позволяют сделать вывод о преимуществе аутовенозной реконструкции бедренно-подколенного сегмента за счет функциональной адаптации венозного эндотелия по сравнению с группой пациентов, оперированных с использованием синтетического протеза. Метод in situ по биохимическим и ангиологическим показателям оказался более благоприятным с точки зрения клинического течения, чем метод реверсированной вены. 

Цель. Изучить влияние особенностей аминергического статуса головного мозга у мышей при нокауте гена урокиназы и хронической нейрогенной боли (ХНБ) на развитие меланомы В16/F10.

Материалы и методы. Работа выполнена на самках мышей (n = 68) С57ВL/6 – с полноценным геном урокиназы (+uPA) и C57BL/6-PlautmI.IBug-This Plau6FDhu/GFDhu – с нокаутом гена урокиназы (–uPA). Животным моделировали состояние ХНБ, через 14 сут подкожно перевивали меланому В16/F10. Забой производили через 21 сут после перевивки. В головном мозге определяли содержание адреналина (А), норадреналина (НА), дофамина (ДА), гистамина (Г), серотонина (5НТ), 5-оксииндолуксусной кислоты (5ОИУК) с помощью иммуноферментных стандартных тест-систем (Cusabio, Китай).

Результаты. У самок (+uPA) ХНБ приводила к снижению содержания практически всех исследованных биогенных аминов (БА). У самок (–uPA), напротив, отмечался рост концентрации НА, ДА, 5НТ и снижение Г. Обнаружено увеличение уровня 5ОИУК при ХНБ и нокауте. У самок (+uPA) с ХНБ снижался уровень 5НТ, но сохранялось его физиологическое содержание у мышей с нокаутом. Через 3 нед роста опухоли на фоне ХНБ у мышей (+uPA) обнаружено увеличение уровня всех изученных БА, кроме 5ОИУК,  по сравнению с уровнем у мышей только с ХНБ. У мышей (–uPA) в аналогичной группе  было увеличение только гистамина.

Заключение. ХНБ приводила к угнетению А-, НА-, Г-, 5НТ-ергических систем мозга мышей, а при нокауте гена урокиназы наблюдались противоположные эффекты, за исключением Г-ергической системы. Сочетание ХНБ и меланомы у самок мышей (+uPA)  приводило к активации всех изученных систем БА, а у самок (–uPA) – только Г-ергической системы. Стрессорное воздействие – ХНБ, генетическое нарушение (нокаут гена урокиназы), способствовали изменению функционирования систем БА мозга, разнонаправленно влияя на противоопухолевые механизмы.  

Цель. Оценить вариабельность гена N-ацетилтрансферазы 2 (NAT2), провести сравнительный анализ распространенности его полиморфизмов гена NAT2 и типов  ацетилирования среди якутов и русских с впервые выявленным туберкулезом органов дыхания, проживающих в Республике Саха (Якутия).

Материалы и методы. В исследование включены 197 пациентов (132 якута и 65 русских) в возрасте (43,3 ± 14,4) года с впервые выявленным туберкулезом органов дыхания. Методом полимеразной цепной реакции в режиме реального времени исследованы однонуклеотидные полиморфизмы NAT2*5 (rs1801280, Т341С), NAT2*6 (rs1799930, G590A), NAT2*7 (rs1799931, G857A), NAT2*11 (rs1799929, C481T), NAT2*12 (rs1208, A803G), NAT2*13 (rs1041983, C282T). Генетически  детерминированную скорость метаболизма рассчитывали с помощью онлайн-калькулятора NATpred.

Результаты. Полиморфные варианты гена NAT2, ассоциированные со скоростью  биотрансформации изониазида, встречаются у 75% якутов и всех русских,  проживающих в Якутии. Якуты являются частыми носителями аллельных вариантов NAT2*6 и *13 (с частотой встречаемости 40,9 и 64,4% соответственно), русские – носителями NAT2*5, *6, *11, *12 и *13 (с частотой встречаемости 69,2; 55,4; 67,7; 69,2 и 64,6% соответственно). Распределение полиморфизмов NAT2*5, *7, *11, *12 значимо зависит от национальности. Установлена большая распространенность промежуточного типа ацетилирования (58,3%) среди якутов, медленного типа – среди русских (61,5%). Различия распространенности быстрого, промежуточного и медленного типов  ацетилирования у пациентов с туберкулезом зависят от национальности.

Заключение. Особенности распределения полиморфизмов гена NAT2 и типов ацетилирования изониазида среди пациентов якутской и русской национальности с впервые выявленным туберкулезом органов дыхания свидетельствуют о том, что  фармакологический ответ может значительно различаться среди пациентов национальных групп. Данные фармакогенетического исследования у якутов  и русских необходимо учитывать в клинической практике для персонализированного  применения изониазида.

Цель. Оценка анальгетического действия тиовюрцина в условиях активации TRPA1- и TRPV1-ионных каналов на моделях соматогенной ноцицепции.

Материалы и методы. Объектом исследования является соединение 4-(3,4- дибромтиофенкарбонил)-2,6,8,12-тетраацетил-2,4,6,8,10,12-гексаазатетрацикло  [5,5,0,03,11,05,9]додекан (тиовюрцин). Исследование анальгетической активности  тиовюрцина проводили в условиях хемогенной модели активации TRPA1-каналов  (формалиновый тест) и в селективном (капсаициновом тесте) с агонистом TRPV1- каналов – капсаицином. Соединение вводили однократно per os в диапазоне доз 50–200 мг/кг (водно-твиновый растворитель) за 1 ч до экспериментальных воздействий. В качестве референс-препаратов использовали диклофенак натрия превентивно однократно per os в дозе 10 мг/кг на 1%-м растворе крахмальной слизи в объеме 0,2 мл/мышь, кеторолак – в дозе 6 мг/кг в аналогичном растворителе, объеме и пути  введения.

Результаты. Установлено, что тиовюрцин при превентивном однократном per os введении в дозах 100 и 200 мг/кг эффективно блокирует ноцицептивные реакции, обусловленные активацией TRPA1- и TRPV1- ионных каналов. При этом анальгетическая активность тиовюрцина оказалась сравнимой и (или) превосходящей действие  кеторолака и диклофенака в зависимости от модельной ситуации. Кроме того,  выявлено, что тиовюрцин (200 мг/кг per os) соответствует диклофенаку натрия (10 мг/кг per os) и превосходит кеторолак (6 мг/кг per os) по выраженности  противовоспалительного действия в формалиновом тесте. 

Заключение. Бифазность поведенческих реакций в прогностическом «Формалиновом тесте» не позволяет однозначно сделать вывод о направленности механизма действия тиовюрцина, что подтверждает гипотезу о полимодальности. Данные, полученные на  двух моделях соматогенной ноцицепции, не исключают того, что модуляция активности рецепторов TRPA1- и TRPV1-ионных каналов является одним из механизмов его  анальгетического действия. По сочетанию выявленных ключевых для анальгетика  характеристик тиовюрцин является уникальным веществом с высоким терапевтическим и инновационным потенциалом.  

Цель. Исследование основных физико-механических свойств композитов гидроксиапатита (ГА) (до 25–50%) с полилактидом (ПЛА-ГА) и поли(e-капролактоном)  (ПКЛ-ГА), полученных методом смешения врасплаве, а также остеогенного потенциала ПЛА-ГА in vivo.

Материалы и методы. Все биоразлагаемые полимерные композиции изготовлены методом горячего компаундирования в расплаве, исследованы методами диэлектрической спектроскопии в частотном ходе, оптической микроскопии, рентгеноструктурного анализа и испытаний на растяжение. Способность композитов  ПЛА-5% ГА, полученных методом 3D-печати, к in vivo индукции роста костной ткани  изучена при помощи теста подкожного эктопического костеобразования на линейных мышах.

Результаты. Значения действительной составляющей комплексной диэлектрической  проницаемости композиций ПЛА-ГА и ПКЛ-ГА увеличиваются на 15–30% по сравнению с  исходными ПЛА и ПКЛ, при этом тангенс угла потерь не превышает 0,02 для композиций на основе ПЛА и 0,2 – для композиций на основе ПКЛ. Степень кристалличности для композиций ПЛА-ГА, по сравнению с показателем для ПЛА,  увеличивается в 3 и 6 раз при повышении содержания ГА с 25 до 50% соответственно.  Для композиции ПКЛ-ГА при 25% ГА степень кристалличности увеличивается в 2 раза по отношению к значению для ПКЛ. Это обусловлено тем, что частицы порошка ГА играют роль дополнительных центров кристаллизации. При этом статистически значимо снижается прочность композитов на разрыв. Композиты ПЛА, полученные методом 3D-печати, даже с низким (5%) содержанием ГА на 40% повышают результаты  эктопического остеогенеза.

Заключение. Разработанные биоразлагаемые композиции имеют потенциал  практического применения в приложении к биоинженерии костной ткани.

Цель. Ассоциация полиморфизма генов фибриногена (FGB), фактора некроза опухоли α (TNFα), интерлейкина 1 β (IL-1β), липопротеинлипазы (LPL), тромбоцитарного гликопротеина (ITGB3) и трансформирующего фактора роста β (TGFB1) с риском развития повторного инфаркта миокарда (ИМ) у пациентов, проживающих на территории Среднего Поволжья.

Материалы и методы. В исследование вошли 280 человек с однократным и 104 человека с повторным ИМ. Генотипирование полиморфных локусов генов TNFα (rs1800629), IL1B (rs16944), TGFB1b (rs1800469 ), FGB (rs1800788), ITGB3 (rs5918 ) и LPL (rs328) осуществляли с использованием TaqMan-зондов. Статистическую обработку данных проводили методом многофакторного логистического регрессионного анализа.

Результаты. Среди пациентов с повторным ИМ более часто встречались аллели и генотипы полиморфных маркеров генов TNFα, IL1B, TGFB1b, FGB, ITGB3 и LPL. При оценке суммарного вклада полиморфизмов исследуемых генов риск повторного ИМ значительно возрастал при наличии комбинации полиморфизмов генов FGB (аллели и генотипы) и TNFα (аллели и генотипы), OR = 4,04; 95% CI 1,895–8,615; p = 0,0001.

Заключение. Таким образом, генотипы полиморфных локусов генов FGB, LPL, TNFα, TGFB1b и ITGB3 могут быть ассоциированы с риском более тяжелого течения ишемической болезни сердца и приводить к развитию повторных инфарктов миокарда. Выявлен доминирующий суммарный вклад полиморфных локусов генов FGB (rs1800788)  и TNFα (rs1800629) в развитие повторного ИМ у населения Среднего  Поволжья. 

Цель исследования – изучение участия брадикининовых, каннабиноидных и ваниллоидных рецепторов (TRPV1-каналов) в реализации инфаркт-лимитирующего эффекта хронической нормобарической гипоксии.

Материалы и методы. Исследование было выполнено на самцах крыс Вистар (n = 117) массой 250–300 г. Адаптацию к гипоксии (ННГ) моделировали в течение 21 сут при 12% pO2, 0,3% pCO2 и нормальном атмосферном давлении. Через 1 сут после адаптации у крыс воспроизводили коронароокклюзию (45 мин) и реперфузию (2 ч). В исследовании использовали следующие препараты: селективный антагонист каннабиноидных СВ1-рецепторов римонабант (1 мг/кг), селективный антагонист каннабиноидных СВ2-рецепторов AM630 (2,5 мг/кг), селективный антагонист брадикининовых B2-рецепторов HOE140 (50 мкг/кг), антагонист ванилоидных рецепторов (TRPV1-каналов) капсазепин (3 мг/кг). Все антагонисты вводили за 15 мин до коронароокклюзии.

Результаты. Адаптация к нормобарической гипоксии приводила к формированию  выраженного инфарктлимитирующего эффекта. Блокада B2-рецепторов устраняла  инфаркт-лимитирующий эффект ННГ. Блокада каннабиноидных или ваниллоидных  рецепторов не влияла на инфаркт-лимитирующее действие ННГ. 

Заключение. Инфаркт-лимитирующий эффект ННГ зависит от активации B2-рецепторов, а адаптационное повышение толерантности сердца к ишемии и реперфузии не зависит от каннабиноидных или ваниллоидных рецепторов.

Цель исследования – разработать протокол модификации макрофагов и моноцитов человека магнитными наночастицами оксида железа (Fe3O4) in vitro.

Материалы и методы. Магнитные наночастицы оксида железа получены методом со-осаждения, покрыты силоксановой оболочкой и полиэтиленгликолем 3000. Макрофаги мыши линии RAW 264.7, моноциты периферической крови и макрофаги человека  инкубировали с магнитными наночастицами в течение 1–24 ч. Эффективность захвата наночастиц клетками оценивали феррозиновым методом и методом микроскопии с окрашиванием на железо по Перлсу. Исследование жизнеспособности клеток выполняли методом проточной цитофлуориметрии с использованием красителя SYTOX Green.

Результаты. Инкубация макрофагов с магнитными наночастицами в концентрации ˃5 мкг/мл в течение 1 ч на ротаторе при 37 оС обеспечивает загрузку наночастиц в >99% клеток. Исследуемые магнитные наночастицы не оказывают негативных эффектов на жизнеспособность клеток. Клетки линии RAW 264.7, поглотившие наночастицы, сохраняют миграционную активность. Эффективность загрузки макрофагов магнитными наночастицами составляет ˃50 пкг (Fe)/клетку.

Заключение. Макрофаги, загруженные магнитными наночастицами согласно предложенному протоколу, являются жизнеспособными, сохраняют способность к миграции и перспективны в качестве систем доставки, опосредованной клетками, для  диагностики и терапии опухоли.

Цель. Оценка гастропротективного действия сухих экстрактов, полученных с использованием различных экстрагентов из корневищ с корнями Ferulopsis hystrix (Bunge) Pimenov при этаноловом повреждении желудка у белых крыс.

Материалы и методы. Эксперименты проведены на 68 самцах и самках крыс линии Вистар. Этаноловую гастропатию моделировали однократным внутрижелудочным введением этанола в дозе 10 мл/кг. Животные опытных групп (I– VI) в течение 7 сут до  моделирования гастропатии получали лекарственные формы из корневищ с корнями F. hystrix: I – отвар в объеме 10 мл/кг; II–V – сухие экстракты в дозе 200 мг/кг, полученные путем экстракции водой очищенной, 30-, 40- и 70%-м этанолом соответственно; VI – сухой экстракт, приготовленный двукратной экстракцией 40%-м и однократной экстракцией 30%-м этанолом. В слизистой оболочке желудка определяли структурные изменения, которые дифференцировали на мелкие, крупные и  полосовидные эрозии. Проводили патоморфологические исследования желудка.

Результаты. Установлено, что в I, II, IV и V опытных группах общее количество повреждений в желудке было в среднем на 44% меньше, чем в контроле, в III опытной группе – на 67% и в VI опытной группе – в 3,6 раза. Индекс Паулса для крупных эрозий в I–V опытных группах был ниже контрольного показателя на 38–75%, в VI – на 83%. Полосовидные эрозии не выявлялись у животных III–VI опытных групп; индекс Паулса для данных деструкций в I и II опытных группах был в 7,0 и 6,5 раза ниже показателя контрольных животных. В стенке желудка животных отмечались неглубокие эрозии, не  достигающие мышечной пластинки слизистой оболочки; нарушения микроциркуляции и лейкоцитарная инфильтрация были менее выражены относительно контроля.

Заключение. F. hystrix оказывает гастропротективное влияние, повышая  резистентность слизистой оболочки желудка к действию этанола. Наиболее выраженный  фармакотерапевтический эффект проявляет экстракт, приготовленный двукратной экстракцией 40%-м и однократной экстракцией 30%-м этиловым спиртом.

Актуальность. Недавние исследования выявили иммуносупрессивные свойства фактора роста эндотелия сосудов (VEGF-A) и его ключевую роль в опухоль-индуцированной иммуносупрессии. Плацентарный фактор роста (PlGF) является еще одним представителем семейства VEGF, резкое возрастание которого ассоциировано с эффективной иммунной адаптацией при успешной беременности, тогда как низкие  концентрации PlGF являются предиктором гестационных осложнений на фоне активации  иммунной системы. Ранее нами показано, что активированные Т-клетки экспрессируют рецепторы VEGF 1-го типа (VEGFR-1) и PlGF через связывание с VEGFR-1 ингибирует пролиферацию Т-клеток.

Цель. Дальнейшее изучение влияния PlGF на T-клеточный ответ in vitro.

Материалы и методы. Мононуклеарные клетки (МНК) периферической крови здоровых доноров стимулировали моноклональными анти-CD3-антителами (a-CD3) в отсутствие и присутствии рекомбинантного PlGF и оценивали продукцию интерлейкина-10 (IL-10), уровень апоптоза и экспрессию ингибиторных рецепторов (PD-1, CTLA-4, Tim-3) в  субпопуляциях CD4+ и CD8+ T-клеток. 

Результаты. Активация МНК a-CD3 в присутствии PlGF приводила к возрастанию относительного содержания CD4+ и CD8+ T-клеток, продуцирующих IL-10. Кроме того, PlGF усиливал апоптоз активированных CD8+ T-лимфоцитов, не влияя значимо на уровень программированной клеточной гибели CD4+ Т-клеток. Характерно, что активация Т-клеток a-CD3 в присутствии PlGF сопровождалась возрастанием PD-1  экспрессирующих клеток в субпопуляции CD8+ Т-клеток и Tim-3-экспрессирующих клеток среди CD4+ и CD8+ Т-клеток, а также повышением уровня экспрессии PD-1 и Tim-3 на Т-клетках.

Заключение. PlGF способен ингибировать Т-клеточный ответ посредством усиления продукции IL-10 и активационно-индуцированного апоптоза CD8+ Т-клеток, а также экспрессии ингибиторных рецепторов. Учитывая повышенный уровень PlGF при физиологической беременности и его снижение при гестационных осложнениях,  полученные данные позволяют предполагать, что ингибиторный эффект PlGF на Т-клеточный ответ может являться еще одним механизмом, обеспечивающим защиту плода  от иммунной системы матери.

Цель. Изучить частоту выявления и структуру полиморбидной патологии у больных аутоиммунными буллезными дерматозами. Определить индекс полиморбидности Чарлсон и 10-летнюю выживаемость у больных до и после назначения глюкокортикостероидной терапии.

Материалы и методы. Исследование включало ретроспективный и проспективный этапы. На первом этапе проведен анализ первичной медицинской документации, 47 амбулаторных карт и 23 историй болезни больных старше 18 лет до дебюта аутоиммунного буллезного дерматоза. Учитывали клиникоэпидемиологические данные,  основной и сопутствующий диагнозы устанавливали в соответствии с Международной классификацией болезней 10-го пересмотра. Всем пациентам рассчитан индекс Чарлсон,
определена 10-летняя выживаемость больных аутоиммунными буллезными дерматозами.

Результаты. Полиморбидная патология до дебюта аутоиммунного буллезного дерматоза зафиксирована у 81,4% больных. У 48,6% пациентов выявлено два и более сопутствующих заболевания. Наиболее часто диагностируются заболевания сердечно-сосудистой системы (первое ранговое место – 52,8%), затем патология желудочно-кишечного тракта (второе ранговое место – 41,4%), на третьем месте – эндокринопатии (20,0%). Медиана индекса Чарлсон у больных данной группы составила 2,5 (1–3), риск летального исхода за 10-летний период 16,5%. Впоследствии 65,7% пациентам, после дебюта аутоиммунного буллезного дерматоза, потребовалось назначение системных глюкокортикостероидов. Декомпенсация сопутствующей патологии диагностирована у 39,1% пациентов. Медиана индекса полиморбидности возросла до 3,5 (2–5), риск развития летального исхода увеличился до 34,5% (р < 0,05).

Заключение. Полиморбидная патология ухудшает течение и прогноз аутоиммунных буллезных дерматозов, увеличивает риск инвалидизации и смертности, в особенности у пациентов, получающих системную глюкокортикостероидную терапию, в связи с чем больные должны находиться на диспансерном учете не только у врача-дерматовенеролога, но и смежных специалистов.

Цель работы: выявить уровень концентрации цитокинов IL-4, I-L6, IL-10, IL-17, IFNγ в сыворотке крови у детей с расстройством аутистического спектра (РАС).

Материалы и методы. Материалом исследования служили образцы крови, полученные от детей двух групп исследования: детей с расстройством аутистического спектра (n = 93) и клинически здоровых детей (n = 30). Средний возраст в обеих группах составил (7 ± 2) лет. В сыворотке крови методом иммуноферментного анализа определяли концентрацию цитокинов IL-17А (с применением набора Bender Medsystems, Австрия) и IL-4, IL-6, IL-10, IFNγ (Вектор-Бест, Россия). Оценку когнитивных и  психофизиологических показателей проводили с помощью анкеты Autism Treatment
Evaluation Checklist (АТЕС).

Результаты. У детей с РАС повышены значения концентрации IL-17A (U = 54; p = 0,015) и IFNγ (U = 4,64; p = 0,006) и снижены – IL-6 (U = 327; p = 0,001) и IL-4 (U = 177; p = 0,001) по сравнению с этими показателями у детей в контрольной группе. Установлены корреляции между концентрацией IL-6 и IL-4 (r = 0,68; p < 0,05); между IL-17A и IFNγ (r = 0,41; p < 0,05), IL-6 (r = 0,87; p < 0,05), количеством баллов АТЕС (r = 0,24; p < 0,05) у детей с РАС.

Заключение. Установленный нами дисбаланс цитокинов у детей с РАС подтверждает гипотезу его участия в развитии РАС и свидетельствует об Th17-направлении  иммунорегуляции в патогенезе расстройств аутистического спектра.

Цель работы – установить особенности экспрессии провоспалительных и костимулирующих молекул на макрофагах in vitro у больных туберкулезом легких в зависимости от клинической формы заболевания и чувствительности возбудителя к противотуберкулезным лекарственным средствам.

Материалы и методы. Обследованы 40 пациентов (36 мужчин и 4 женщины): 18  пациентов с диссеминированным туберкулезом легких (ДТБ) (16 мужчин и 2 женщины,  средний возраст (44,56 ± 8,10) лет) и 22 пациента с инфильтративным туберкулезом легких (ИТБ) (20 мужчин и 2 женщины, средний возраст (46,54 ± 5,24) лет) c туберкулезом легких (ТБ). Из них было 30 пациентов, выделяющих Mycobacterium tuberculosis (MBT), чувствительные к основным противотуберкулезным средствам (ПТС), и 10 пациентов, выделяющих MBT, устойчивые к лекарственным  средствам основного ряда противотуберкулезной терапии. Группу сравнения составили 15 здоровых доноров с сопоставимыми характеристиками по полу и возрасту.
Материалом исследования являлась венозная кровь. Для выделения моноцитов из цельной крови с целью их трансформации в макрофаги использовали метод центрифугирования в градиенте фиколла плотностью 1,077 г/см3 с последующей иммуномагнитной сепарацией CD14+ клеток. Моноциты культивировали в полной питательной среде X-VIVO 10 с добавлением колониестимулирующего фактора макрофагов (M-CSF) (5 нг/мл) в концентрации 1×106 клеток/мл со стимуляторами: интерлейкином (IL) 4 (10 нг/мл) и интерфероном (IFN) γ (100 нг/мл).  Иммунофенотипирование макрофагов проводили с использованием моноклональных
антител к CD80, CD86, HLA-DR на проточном цитометре Beckman Coulter CytoFLEX LX (Beckman Coulter, США). Анализ полученных данных осуществляли при помощи программного приложения CytExpert 2.0 (Beckman Coulter, США). Полученные результаты анализировали статистическими методами.

Результаты. Количество интактных и стимулированных цитокинами (IL-4 и IFNγ) CD80- позитивных макрофагов у больных ИТБ и с лекарственно-устойчивым ТБ (ЛУ ТБ)  превышало их число не только у здоровых доноров, но и у больных ДТБ и с лекарственно-чувствительным ТБ (ЛЧ ТБ) соответственно. Кроме того, у больных ИТБ и ЛУ ТБ регистрировалось повышение экспрессии CD86 на макрофагах после добавления в суспензионную культуру IFNγ (индуктор М1-активации). У больных ДТБ и ЛЧ ТБ количество макрофагов с экспрессией костимулирующих молекул семейства В7 при индукции цитокинами, напротив, снижалось или сохранялось в пределах нормы в отсутствие реакции на цитокины. Дефицит HLA-DR-позитивных макрофагов обнаруживался у всех больных ТБ. Минимальное число макрофагов, экспрессирующих  HLADR, установлено у больных ДТБ и ЛЧ ТБ после инкубации клеток с IL-4 (индуктор  М2-активации).

Заключение. Оценка экспрессии мембранных молекул B7 (CD80/86) и HLA-DR на макрофагах у больных ТБ позволяет сделать вывод о нарушениях  противотуберкулезного иммунного ответа на стадии презентации антигена (у всех обследованных больных ТБ) и костимуляции (при ДТБ и ЛЧ ТБ). Увеличение экспрессии макрофагами поверхностных молекул CD80 (при М1- и М2-стимуляции) и  CD86 (при М1-стимуляции) у больных ИТБ и ЛУ ТБ свидетельствует о повышении реактивности клеток при данных формах течения ТБ. Наряду с этим дефицит экспрессии на макрофагах HLA-DR (ключевого маркера провоспалительной активации клеток) при ТБ можно рассматривать как общий (не зависящий от клинической формы болезни и  лекарственной чувствительности возбудителя) патогенетический фактор иммунного  дисбаланса при туберкулезе легких. 

Цель данного исследования – изучение распространенности интернет-зависимости (ИЗ) и структуры потребляемого контента у подростков Центральной Сибири.

Материалы и методы. С января по май 2019 г. обследованы 3 012 подростков (45,8% мальчиков и 54,2% девочек) в возрасте 12–18 лет (средний возраст 14,5 ± 1,3). Младшие подростки (12–14 лет) составили 52,5%, старшие (15–18 лет) – 47,5%. Особенности онлайн-поведения оценивались по шкале интернетзависимости Чена (CIAS)  в адаптации В.Л. Малыгина, К.А. Феклисова; величина общего CIAS-балла,  равная 65 и выше, свидетельствовала о наличии интернет-зависимости. Игровая зависимость оценивалась по шкале Game Addiction Scale for Adolescents, зависимость от социальных сетей – по шкале The Social Media Disorder Scale. Структура потребляемого контента оценена в общей выборке и двух возрастных группах. Полученные данные обработаны методами непараметрической статистики в программе Statistiсa 12. Количественные признаки представлены в виде медианы и интерквартильного размаха Me (Q25–Q75), бинарные признаки – как доля (%) и доверительный интервал. Значимость различий р для количественных показателей оценивалась по U-критерию Манна – Уитни, для бинарных признаков – по критерию χ2 Пирсона. Различия между группами считались статистически значимыми при p ≤ 0,05.

Результаты. Общая распространенность ИЗ составила 6,9%, адаптивное пользование интернетом отмечалось у 49,4% подростков, неадаптивное – у 43,6%. Частота встречаемости интернет-зависимости увеличивается с возрастом: с 6,0% у подростков 12–14 лет до 8,0% – у подростков 15–18 лет (р = 0,0324).  Потребляемый подростками контент включал игровую зависимость (11%), зависимость от социальных сетей (8,0%), смешанную (2,6%) и недифференцированную интернет-зависимость (2,8%). У младших подростков чаще формируется зависимость от онлайн-игр (12,2%), социальных сетей (9,3%) и смешанная (3,3%), у старших подростков – недифференцированная И3 (39,5%). 

Заключение. Высокий уровень распространенности ИЗ у подростков Центральной  Сибири подтверждает актуальность данной проблемы и свидетельствует о необходимости разработки профилактических мероприятий, направленных на сохранение здоровья детского подросткового населения.  

Обзор посвящен особенностям поражений сердечно-сосудистой системы при ожоговой болезни. Приведены эпидемиологические данные о распространенности термических поражений. Подробно рассмотрены патогенетические механизмы повреждения сердца в различные периоды ожоговой травмы, а также патоморфологические изменения миокарда.  Выделены основные клинические проявления поражений сердца на фоне ожоговой болезни (сердечная недостаточность, миокардит, инфекционный эндокардит, нарушения ритма и  проводимости сердца, инфаркт миокарда). Особое внимание уделено лабораторным и  инструментальным методам исследования состояния сердца с обсуждением преимуществ и  недостатков каждого метода. Рассмотрены основные терапевтические подходы ведения ожоговых больных с кардиальной патологией, а также возможности и эффективность  использования современных методов лечения, направленных на улучшение выживаемости,  выраженности сердечно-сосудистых нарушений и улучшение прогноза таких пациентов.

Виртуальные пациенты позволяют избежать рисков в отношении реального больного, неоднократно использовать стандартизованные клинические ситуации, обеспечить удаленный доступ к информации. Для создания виртуальных пациентов в команду проекта включены специалисты с компетенциями в разных предметных областях. Каждый виртуальный пациент является структурированной моделью  лечебнодиагностического процесса реального больного, наполненной текстовой и  мультимедийной информацией. Сформирована выборка из 50 архивных историй болезни пациентов с типичными сердечно-сосудистыми заболеваниями и редкими вариантами патологии. Текстовая информация из историй болезни дополнена мультимедийными результатами инструментальных и лабораторных исследований. Созданная база данных и знаний о виртуальных пациентах предназначена для демонстрации обучающимся завершенных случаев кардиоваскулярных заболеваний в линейной траектории с возможностью Web-доступа. Репозиторий виртуальных пациентов станет фактологической основой проблемно ориентированного дистанционного обучения студентов и врачей.

Рассматриваются современные представления о роли экстрацеллюлярного матрикса (ЭЦМ) и клеточных элементов соединительной ткани (СТ) в тканевом гомеостазе в норме и патологии. Работы последних лет отражают смещение интересов при исследовании многих патологических процессов, в частности опухолевого роста, в область состояния  ЭЦМ и клеток СТ, которые рассматриваются как активные компоненты ткани, определяющие процессы пролиферации, дифференцировки клеток, миграции и  апоптоза. К важнейшим свойствам ЭЦМ, привлекающим внимание исследователей,  относится механотрансдукция, ведущая к активации цитоскелетных механизмов и различных сигнальных клеточных путей; моделирование эффектов цитокинов, факторов  роста и гормонов; поддержание ниш стволовых клеток; влияние на возникновение и течение опухолевого процесса, в частности формирование опухолевого поля и преметастатических ниш, а также эпителио-мезенхимальный переход. Важным объектом исследования в настоящее время являются и клетки СТ, в частности фибробласты – основные продуценты компонентов ЭЦМ. Внимание исследователей  привлекают, прежде всего, опухоль-ассоциированные фибробласты, фенотип которых  формируется в ткани задолго до появления опухоли. Расширение представлений о роли ЭЦМ и клеточных элементов СТ в тканевом гомеостазе определяет новые подходы к лечению многих заболеваний – органных склерозов, опухолей и других.

Цель: анализ известных маркеров пролиферации, апоптоза, аутофагии и ангиогенеза в патогенезе пищевода Барретта и аденокарциномы пищевода для улучшения качества диагностики и лечения.

Материалы и методы. Анализ доступной литературы российских и зарубежных авторов.

Заключение. Структурированы данные по известным маркерам, которые в дальнейшем планируется внедрить в клиническую практику при диагностике и лечении пищевода Барретта и аденокарциномы пищевода на разных стадиях развития заболеваний.

Болезнь Гентингтона (БГ) – аутосомно-доминантное прогрессирующее нейродегенеративное заболевание, молекулярной причиной которого является динамическая мутация, связанная с экспансией тринуклеотидных CAG (цитозин-аденин-гуанин) повторов в гене гентингтина (HTT). Аллели с 36–39 CAG-повторами приводят к  неполной пенетрантности и более позднему началу заболевания, тогда как клинические  симптомы заболевания обязательно развиваются при количестве повторов 40 и более. В последнее время появляется все больше доказательств о связи CAG-повторов в диапазоне от 27 до 35 (промежуточные аллели) с отдельными клиническими проявлениями, характерными для БГ.
Нами описан клинический случай пациентки с фенотипом болезни Паркинсона (БП), отягощенный семейным анамнезом по данной патологии и промежуточным аллелем c 27 CAG-повторами. Особенностью было раннее развитие в дебюте болезни таких немоторных проявлений, как когнитивные и психотические расстройства; ранняя дистония в кисти и камптокормия, а также слабый ответ на леводопу. Предполагается, что промежуточный  аллель гена HTT модифицирует клинический фенотип БП у этой пациентки.

Представленный клинический случай метастатического поражения сердца у пациента проявился клиникой острого инфаркта миокарда при уротелиальной карциноме мочевого пузыря. Пациент 69 лет поступил с клиникой острого инфаркта миокарда из неврологического отделения, где находился по поводу объемного образования правого полушария головного мозга, манифестировавшего судорожным эпизодом с развитием 
левостороннего спастического гемипареза.
После проведения коронарографии было выполнено чрескожное коронарное вмешательство по поводу поражений передней межжелудочковой ветви левой коронарной артерии. Несмотря на проведенный комплекс лечебных мероприятий, пациент скончался. При патологоанатомическом исследовании обнаружена уротелиальная карцинома мочевого пузыря с отдаленными метастазами в головной мозг и миокард. Клинический случай демонстрирует ситуацию прижизненной диагностики метастатических поражений миокарда, которая требует определения лечебного подхода у описанной категории пациентов.